IN THE SMOKE OF SILENCE |
-- |
in the smoke of silence
Сообщений 1 страница 4 из 4
Поделиться104.01.2015 04:39:03
Поделиться207.01.2015 04:36:37
starset – рoint of no return
Таких, как ты никогда не любят и не любили. И не разрешают себе такую оплошность. Ибо ты погибель каждого, кто согласится на глупые шалости. Ты то, что сведет их в могилу, не успеют они моргнуть. Потому что иначе никак. Потому что водиться с тобой один мрак, что завести себе какую-нибудь дикую зверюшку. Убить может и не убьет, но ничего приятного не принесёт. А может и вовсе тихо разорвёт на части. Или просто потянет вниз, в Ад. За собой.
Таких, как ты не водят в кино, не покупают дорогое мороженное и не целуют ручку при встрече. Таких не знакомят с их родителями и не улыбаются, загордившись своей невестой. Таких не ведут в ЗАГСЫ и не заводят большие и хорошие семьи.
Таких, как ты чаще не замечают или же плюют тебе в лицо. Потому что ты уродлива. А таких общество лишь имеет, но не желает понимать, что они люди. Не запоминают твоего лица, стирают отображение в голове, будто тебя и не было в помине. Будто ты не жила и не дышала никогда рядом где-то. В километре. Тебя заливали водкой, коньяком и всем вместе. Дурью, табаком и разной хренью. Лишь бы не помнить, что ты это ты. Потому что давишь на психику. Потому что противна любому, кто прикоснется. Потому что ты плешивая наркоманка. Никому не нужная. С потрёпанным видом и грязными мыслями. Скажи, зачем ты живёшь такой? С какой целью это происходит, милая Рэнан? Ты ведь даже на игрушку не подходишь. Так, подобие чего-то, что похоже на девушку.
Таких, презирают и приводят в пример самым гадким детям, мол смотри, что с тебя вырастет. Мол, смотри, не далеко тебе осталось падать к ней на дно. А там сожрёт тебя собственный страх и дело с концом. Мол думай, прежде чем глотать всякую дрянь, или пускать её же по венам. Мол ждёт тебя та же доля, что её. Мол заткнись и беги. Заткнись и думай о том, хочешь ли быть таким как она? И дети отрицательно машут головой, прижимаясь к стене, навсегда запомнив то, что рассказали строгие родители горе-сыну или шлюхе-дочке.
Взрослые девочки должны иметь дом, семью и работу. А ещё кота. И воспоминания. Много воспоминаний. О море, о птицах, о тепле якобы любимого, но часто забывать его имя уже после второго аккорда ночи. Взрослые девочки пахнут корицей, часто мужскими духами и ещё чем-то, что называется любовь. А кто тогда ты? И вот они вспоминают, что когда-то ты красиво играла на виолончели. И такая мелодия шла, как будто играешь не ты, а Богиня. Она тянулась сквозь тебя, выходила с пальцев и плавно переходила в струны. Ничего схожего никто не слышал. Потому что ты всегда всё играла слишком идеально. А потом авария. А потом кривые пальцы, никому не нужное мясо и кости. Ты не можешь вывести не одну песню правильно. Не одну ноту. Ты не можешь. Не хочешь. Не умеешь. Пальцы в кровь. Не чувствуешь ничего, кроме жалости к себе. Потому что должна была оказаться на том месте не ты. Потому что машина выехала слишком быстро. Потому что так не должно быть, не должно, чёрт бы его всего побрал. Не должно быть ничего, что напоминало тебе о горечи своих бед. Гори оно синем пламенем. Проще было сдохнуть сразу. Зачем тебе дали ещё один шанс? К чему это издевательство над бедной девчушкой, которая всего навсего должна была стать лучшим музыкантом. Сдохнуть - как способ избавится от ненависти к себе. Сдохнуть, как решение от нервов, скуки, злобы, ярости и ещё Бог знает чего.
Рэн, твоё существование фальшиво, как и твой мир. Мир из тонких нитей над обрывом в бесконечность, которые вот-вот разорвутся. Шаг. Ты боишься. Возьми себя в руки. Ну же, Рэн. Как думаешь, далеко падать? И умрешь ли ты при столкновении со скалами или же до этого? Ещё один шаг. Равновесие. Такая хрупкая вещь. Как удержаться? Как не слететь в тартарары? Улыбнись, Рэн. Всё наладится. Безумие поддержит тебя, твоё же безумие. Делай уверенный шаг и ещё один, и ещё. Закусываешь губу, и впиваешься ногтями в ладони, широко разводишь руки, как для объятий. Ты Королева высоты. Ты Повелительница над этим гиблым миром. Улыбаешься и распрямляешь спину. Тебе есть чем гордиться. И вот ещё немного, и ты победила собственный ужас. Умница, чего сказать. Да только вот не задача. Кто-то дергает за нити. Ты пытаешься держать равновесие. Но... Ты падаешь. Крик заполняет тебя. Подходит к горлу. И вырывается со всей силы. Боль. Доктора не помогут. Доктора идут к черту, вместе с тобой. Суровая реальность тебя погубит, Рэн. Если уже не погубила.
Ты стоишь напротив Дэва, нарезая хлеб. Потому что тебе так хочется. Он сидит и рассматривает что-то. Дэвид. Дэв. Картер. Почему он всё ещё с тобой? Не убежал или не свернул тебе шею? Сострадание? В Картере? Проще прострелить себе ногу, чем найти в его глазах это чувство. Потому что иногда кажется, что он машина. Что в нём не единого ощущения. Что он склеен с металла. Тогда какого черта он делает с такой пропащей, как ты? Ты ему не нравишься. Он тебя не хочет. Он не зависим от наркотиков. Он вообще независим не от чего. Свобода. Такие желанные слова. Но тебе плевать на них. Ты любишь свою боль, как могут любить её подобные тебе. Тебе нравится жалеть себя снова и снова, вспоминая, что ты могла сделать. И что ты никогда не сделаешь. А знаешь что? Будь ты способна на что-нибудь, ты бы всё равно этого не сделала. Потому что ты слаба. Потому что тебя перегнуть легче, чем единственную соломинку. Тебе проще плыть по течению. Тебе проще и это главное. На остальное плевать. На всё, в общем, плевать. Даже на саму себя. Ты просишь у Бога немного снов. Для себя. Таких красивых и красочных. А потом проклинаешь его за то, что он даёт тебе то, что ты хочешь. Новые звуки. Одно и тоже. Так свихнуться можно. Ты уже свихнулась, милая Рэнан. И рядом Картер, который не здоровее в этом плане тебя. Вы оба сумасшедшие. Просто у каждого своя стадия. Ты неизлечима. А он... Он неведом. Ты тупишь взгляд в стол. Ему пора. Он никогда не задерживается надолго. Может быть ему противно. А может дела. А может имел он ввиду тебя и твою боль. Ему это не нужно, тогда на кой черт. Но он приходит. И дверь ему всегда открыта. Почему? Да кто его знает. Потому что.
- Картер, - ты так часто называешь его по фамилии, будто и вовсе забыла его имя. Ты его помнишь. Слишком чётко. Оно врезается в память, оставляет там вмятины. Ты забываешь многое. Но не его. И его глаза забыть сложно. Тебе хочется его присутствия, чтобы он был. - Дэв, останься - одними губами. Как молитву. Пожалуйста. - про себя. Ты не умеешь выговаривать это слово правильно, потому мысленно его добавляешь всегда, когда просишь. В твоей голове это не приказ, это просьба. Невинная. Он молчит. Ты поднимаешь взгляд и смотришь ему прямо в глаза. Что-то колет в области сердца. Нет, наверное, показалось. Господь только знает, что ты испытываешь при встречи с его взглядом. И только он. Больше никто. Молчание. Тишина режет уши. Ты продолжаешь смотреть. Кто отведет взгляд, тот проиграл. Не проигрываешь. Редко. Ему - всегда. Заносишь руку, чтобы отрезать очередной кусок хлеба. Острое лезвие касается кожи на пальце. Мгновенная боль. Как всегда. Вздыхаешь и сразу же смотришь на порез. Глубоко. Кровь капает на белую скатерть. Смотришь на порез, будто впервые видишь. Словно не у тебя. Ты оторвалась от данного зрелища. Дэва нет. Пошёл за бинтом. Или ещё за чем-то. Он знает, где что лежит. Умный парень. Спасибо. Заранее.
Поделиться309.01.2015 05:13:44
Провожу спичкой о коробок, отбрасываю коробок на столешницу, поворачиваю комфорку, подношу к ней спичку и поджигаю. Звук резкого воспламенения раздается под звук рассекающих тишину ударов ножа о досточку. Ставлю полупустой чайник над нужной комфоркой и оборачиваюсь. Делаю пару шагов, останавливаясь напротив потертой столешницы, на которой Ренан принялась резать хлеб. Облокачиваюсь тыльной стороной ладоней, ухватившись за края стола. Приподнимаю левую ногу, облокачивая ее о вторую подошвой - босые ноги мерзнут на кафельном полу. Изучающе смотрю на девушку - молчит. В ее квартире всегда пустота, всегда тихо, здесь спокойно. Ни телевизора, наполняющего дом шумом, ни новой кожаной мебели IKEA, только старый потертый, потрепанный диван, шкаф с полкой для книг, лампа с обожюром и полупустые кухонные полки. Откосы старые, двери слегка скошенные, на двери с обратной стороны туалетной комнаты висит плакат из 90-х, еле теплые батареи. Квартира такая же, как и она сама. Я люблю вот так молча наблюдать за ней, пытаясь понять, что она испытываешь в тот или иной момент. Иногда, всматриваясь в черты девушки, мне кажется, что у нее нет эмоций, а иногда, я вижу их слишком много. Ренан, она - мой ребус, который, мне кажется, я практически разгадал. Как скоро я потеряю интерес и потеряю ли?
Каждый раз, когда я намерен закрыть за собой дверь и выбросить из головы дорогу в твой дом, ты делаешь что-то совершенно непозволительное, ты либо бросаешь слишком громкие для себя слова, либо не произносишь ни слова, как-будто тебе и вовсе плевать. Ты делаешь это каждый раз, когда я жду иной реакции. Неосознанно или просто ты знаешь меня куда лучше, чем я бы того хотел? Как ты живешь так - заложник собственных эмоций? Твоя свобода всегда мнимая, заключаешь каждый раз себя в клетку, а после рвешься на волю. Сама не замечаешь, как медленно, шаг за шагом, передаешь ключи от клетки мне. Мое самолюбие довольно. Как скоро ты это поймешь и попытаешься сбежать?
Отворачиваюсь к окну и понимаю - темнеет, как-то быстро сегодня. Взгляд на наручные часы - пора. Тяжелый вздох, передернул плечами от мысли, что там неимоверно холодно, еще и снег идет. Погода, конечно отличная, но только если вы в своей уютной квартире около теплой батареи. Надеюсь, Фастер поест без моего строгого надзора. Иногда мне кажется, она и вовсе забывает, что нужно питаться, а на мои фразы только морщит нос и поджимает губы. Глупости, но, кажется, мне это нравилось. Меня даже забавляло, как она высовывала язык, передразнивая меня. Беги, Картер. Но у меня ведь все под контролем? Да, у меня всегда все под контролем. Она окликает меня. Вновь возвращаюсь взглядом к ирландке и смотрю из-подо лба, слегка прищурившись. Пауза, останавливается нож, она произносит всего два слова и нерешительно подымает глаза. Глаза, которые, будто смотрели мне в душу. Ее зрачки расширились и я не мог точно сказать от чего, от волнения, страха или просто это естественная реакция на внезапную более высокую дозу света. Замер, отчего-то дыхание стало более глубоким. Она смотрела так, будто это вполне нормально для нас, будто она уже не раз просила меня об этом, а я всегда соглашался. Что за гребанное чувство? Я волнуюсь? Теряюсь. Я совершенно не знаю, что ответить и просто молчу. Какого черта ты меня просишь о том, что мне не нужно, что тебе не нужно, о чем мы пожалеем, точнее, ты пожалеешь. Утром я уйду и, наверняка, не вернусь. А может, тебе это и нужно? Вот так просто.
Короткий характерный выдох - она опускает глаза и я вместе с ней. Хлынула кровь - глубоко разрезала палец. Быстро удаляюсь в ванную. Если я не ошибаюсь, она хранит аптечку в тумбе над раковиной, за зеркалом. Открываю тумбу и достаю пластиковую коробку на которой фломастером нарисован красный крест. Пытаюсь действовать как можно быстрее, но мне кажется, что я делаю все медленно. В аптечке всего-лишь пара банок, пара пластинок, бинт, спирт, перекись и несколько пакетиков с таблетками зеленого и красного цветов. Мда, не густо. Нужно будет наполнить ее. Хотя у меня самого была та же проблема, но почему-то решил, что имею полное право предъявить ей по этому поводу сейчас претензию. Сравнить она не сможет - я не вожу к себе друзей, особенно Ренан, которой категорически закрыт путь в мою берлогу хотя бы потому, что это значило бы для меня нечто больше, чем просто непринужденное общение. В моем доме бывают либо сестра, либо шлюхи. И та и другие задерживаются на пару часов и, просыпаясь утром, я с удовольствием выпиваю чашку крепкого кофе, зная, что не застану их в моей квартире позже 8 утра. Одна уходит в своих заботах, другие сбегают, избегая моего безразличия.
Схватив бинт и перекись, я дернулся к выходу, но тут же развернулся, осознав что именно за пакетики я только что держал в руке. Сдвинул брови, отставил баночку в сторону и поднес ближе один из них, высыпал содержимое в ладонь. Рисунок - буква W. Оборачиваюсь, как будто пытаясь доказать себе, что этого быть не может, что Рен не использует их, что это другие таблетки, что я что-то путаю... но я вновь смотрю на таблетки и закрываю глаза, как будто пытаясь совладать с собственным разочарованием.
Вот оно как...
Высыпаю таблетки обратно в пакетик и, скрепляя, ложу в карман. Беру банку, бинт и выхожу обратно к Фастер, как ни в чем не бывало. Молча протягиваю ладонь, ожидая, когда она протянет мне руку. Ренан нерешительно протягивает ее и подымает взгляд. Смотрю на нее холодно, сжимаю скулы, пытаясь взять под контроль злость, которая вспыхнула. Какое мне вообще дело? Резко хватаю ее за запястье и притягиваю руку к себе, слышу всхлип недовольства. Грубо обрабатываю рану перекисью и не менее ласково заматываю на пальце бинт.
- Больно? - Отрываю глаза от пальца.
Она утвердительно кивает и, кажется даже хочет выразить словесно свое недовольство.
- Отлично. - Доволен результатом. Резко затягиваю узел. - Свободна.
Смотрю изучающе, пытаясь будто рентгеном просмотреть изнутри. Может быть, это не ее или, возможно, она только дилер? Кого я обманываю? Дилер не держит всего два пакетика. Сзади раздался свист чайника, который я будто не слышал, а после, в один момент, развернулся, повернул комфорку и вышел в коридор. Я хотел просто уйти.
Дэв, останься. - Пронеслось в голове.
Сжал в кармане пакетик и вернулся обратно, остановившись в полуметре от Рен, которая смотрела на меня обеспокоенно. Наверное, сейчас я выглядел совсем странно, не как всегда. Скорей всего она решила, что меня взбесила ее просьба. Да и черт с ней.
- Как давно? - Бросил таблетки на столешницу.
Она знала, что я осуждаю такой выход, такой образ жизни, такой способ расслабления. Она знала, но ей было плевать. Что ж, дикая, скажи мне, сколько времени тебе понадобилось, чтобы сменить восхищение на презрение?
Поделиться425.01.2015 23:49:34
Та сторона и СКРО – Останься рядом
Война в твоей душе разрасталась болью и трагедиями. Разрывай всех на куски. Пронзительный визг раздается где-то в дали. Зачем. За что. Почему. Для чего. К чему это всё, Рэн? Все эти бои со твоей горечью бедной студентки, что ждёт любимого солдата. Не надо, не продолжай. Левый фронт нес потери. Б О Л Ь. Кто-то бросает мины прямиком в сердце. Взрыв. Взрыв. Взрыв. Череда гибели и криков. Дрожь по телу, от кончиков пальцев на руках и до ног, считаешь до пяти, это оказалось сильнее тебя. Это из-за тебя. Винить себя во всех бедах Ирландии, винить и ровно в восемь бить себя же со всей силы по щекам. Замахиваться с новой силой для очередного удара, а потом ели-ели касаться красных щёк, жалеть себя из-за собственной жестокости. Оставлять красные следы и пялится в зеркало, будто это не ты. Проводить горячем утюгом по бедрам, вытирать кровавые потёки с губ и молится Мефистофелю. Потому что Бог тебя не слышит. Бог устал тебя любить. Ловишь собственный крик руками и уничтожаешь его, как будто это ужасное доказательство будет использовано против тебя в подземелье Ада. Каждый раз проносишь одно и то же: Как же страшно, мама, спаси меня. Мама, спаси от того, что сделала и что сделать могу. Мам, я твоя пропащая дочь, падаю на колени и целую твои руки. Обжигаю их горячими губами, потому горю. Потому что на шестьсот шестьдесят шесть шагов я ближе к пропасти. Адские псы играют со мной, валят на пол и лижут лицо. Невыносимо, мам. Я больше не могу держаться на плаву. Всё тяжелее дышать, мам. Мам, не отворачивайся. Мам, не хорони заживо. Я твоя дочь. Я всё так же твоя дочь. Нет, я не умерла. Мам, не надо, не закрывай крышку. Мам, не верь им, я жива, ты слышишь. Мам, я ведь дышу. Мам, ты слышишь, они бросают землю на мой гроб. Мам, не плачь, я тут. мам. МАМ. М А М. Похоронена заживо. Сама виновата. Сама допустила. Какого черта ты разрешила ему ввалится твою итак истощенную душу. Ему и наркотикам, которые останавливают твоё сердечко на один удар. Прекрати. Он ведь не нужен тебе. Пусть валит к самому Дьяволу, и заберет часть его самого из тебя. Так больше нельзя. Проще чокнуться и пристрелить себя, точным выстрелом в висок. Не дрогнет рука, не собьется дыхание. Это нормально, всё нормально. С ним ты превратилась в это. Сама не знаешь, когда позволила этому стать тобой. Как-то всё пошло в тартарары, как только ты стала кусать итак вымученные губы, при виде его лица. Он был так близко. Падали звёзды и небо дрожало от видений будущего. Настоящее поплыло, стало солёной речкой, что втекает в огромное море, без островов. Прошлое - неважно. Забываешь его, будто его не было у тебя. Ты просила его быть рядом, не говоря ни словечка, и он был. Играла на миражах и рисовала в уме правильные эмоции.Тебя тошнит от этих же мыслей. К горлу подходит желчь. Молчи. Иначе выйдут все демоны твоего безумия, и несдобровать никому. Иначе стреляй, не стреляй - а выживешь. Устала жить. И дышать смолами, никотином и других дотошными запахами. Выдыхаешь ртуть и травишь близких. Хотя было бы кого травить. Краткие фразы, больше молчания. Никого не было. Никто не приходил. 0 сообщений. У Вас нет новых сообщений на автоответчике. Вам никто не звонил. Простите, но кажется, Вы редко для кого остались существовать рядом. Нет ни подруг, ни сестры, ни любви. Одиночка. Повсюду ядовитые брызги одиночества. Смешно смотреть, как оно хочет забрать тебя в свои объятия. И кто бы помешал ему. И кто бы сказал "- Нет, чёрт возьми, она не одна". Нет. Не скажут. Что же поделать. Смирись и молчи. Молчание - золото. Так мало времени до того, как сработает детонатор. Тик-так тик-так тик-так.
Дэв, обними меня. Мне холодно. Дэв, расскажи сказку. Ну, о любви или там о принце, который якобы нашёл свою принцессу, а может и Золушку. Расскажи, а? Давай, побудем вдвоём. Пока не поздно. Хотя. Ты прав. Поздно. Я не успела. И не успею. Ты молча даёшь шанс сбежать первой, уйти, хлопнув громко дверью, выбивая её к чертям. Ты уйдешь. Сегодня вечером или завтра под утро. А я останусь с разбитым корытом. Я не смогу. Я не такая сильная, как ты. Заранее прости. Ты ведь не хочешь боли? Моей боли? Или... ты молчишь, смотришь, как бежит кровь. Быстрая. Поднесла к губам, слизывая языком жидкость с пальца. Неприятный, но привычный вкус. Часто кусаешь губы до крови. Мазохистка. Дэвид выжидающе протягивает руку, ожидая твоей. С опаской протягиваешь. Резко хватает, резко обрабатывает. Словно ему противно. Он так и не ответил на твою просьбу. Тихо ойкаешь, и сжимаешь свободную руку в кулак. Больно же. Ты привыкла терпеть. Но не заслужила такого обращения. Хотя, кого обманываешь. Заслужила. Он скорее злится. А ты и не ждала, что ему понравится идея. Слишком он предсказуем. В уставших глазах догорает надежда. Что и следовало ожидать. Тоскливо и сегодня ночью ты одна. А ты ведь так боишься этого. Где-то в глубине души. Завести кота что ли. Хмыкаешь от собственной бестолковой идеи. Он ведь сдохнет. И старая квартира будет полна всякой дряни и духом кота. Ты не можешь так поступить с животным. Картер отталкивает и идёт к выходу. И ладно. И пусть. Не умрёшь. Сегодня - экстази. Заменит и чудеса, и небо и Картера. Отличный вечер. Ещё один отличный вечер.
Но вдруг он разворачивается, возвращается и бросает на стол что-то. Спрашивает о том, как давно. Как давно что? Переводишь взгляд и щуришься, пытаясь рассмотреть причину гнева. Зрачки расширяются, словно приближения луны. Нет. Ну пожалуйста. Не сейчас. Нет. Он нашёл. Как? Дура. Нет. Судорожно вспоминаешь, как давно принимаешь наркотики. Вспоминаешь аварию и ту боль. Вспоминаешь гнилые речи доктора Питеграфа, что сладко вещал, что ты ещё успеешь стать великим музыкантом, при условии дарить ему билеты для него и его семьи. Вспоминаешь лицо Беарса, по кличке Медведь. Странное прозвище для наркодиллера. Но он был и сам не от мира сего. Щёлкал языком, стоило тебе пойти мимо. Он сделал тебя личной шалавой, пока не надоела. Кормил экстази с рук. Лапал, когда хотел и требовал одевать юбку короче. Потому что ему позволено было. Тебе удобно. Час выдавленных стонов в постели, и кучу бабла можно сохранить. Завидная доля для наркоманки. А потом устали оба, и он проревел, что ты ему больше не нужна. Ибо раздвигать ноги вовремя умеет каждая. Рыжая шлюха больше его не радовала. Эпично. Но наркоту он тебе продвигал, редко жёстко трахая на капоте. Машешь головой. Нет, не эти воспоминания. Не хочешь их обратно. Возврашаешь себя в реальность, врезая ногти в ладонь. Он не имел права трогать твои вещи. Он должен был взять лишь бинт и перекись. Какого черта? Кто ему разрешил копаться в твоих вещах. Что вообще происходит. Ты разочарована. И тебе страшно. Так часто боишься чего-то и кого-то. Делаешь вид- что плевать, но задевает даже шорох в твою сторону. Экстази действует недолго. И яркий мир счастья и отличной жизни исчезает под мерзкой реальностью. Ужасно, не так ли?
- это не твоё дело, Картер. Ты не имел права. - резко, подражая его же реакции. Воздух становится смешанным, и слишком терпким. Делаешь вдох, смотря в его глаза. Шок в его сознании. Он неожидал. Добро пожаловать в реальность, солнышко. Хватаешь таблетки со стола и бросаешь на полку, подальше. Хватаешься за голову, проводишь по волосам, шумно выдыхаешь. На стации жизнь помехи. Приём приём приём. - мне казалось, ты собирался уходить? Так вот, тебе пора. И какая тебе к черту разница? Я не твоя девушка, не сестра и не лучшая подруга. Так что или смирись, или вали к чёртовой матери - громко дышишь, размахивая руками. Не стоило, Картер, не лезь в это, не пятни свою итак нечистую репутацию мрази. я пыталась тебя уберечь, но ты сам сломал всё. Ты сам...
Отредактировано Renan Faster (26.01.2015 00:45:54)