Сумерки уже накатывались на город, когда пара приятелей прохаживалась под дивными тисами вдоль дорожки Сант-Стивенс-Грин. Днем здесь всегда можно встретить множество людей, будь то туристы, студенты или городские обыватели, но в столь позднее время сюда захаживали разве что романтичные парочки да бездомные, что прятались от прочих. Так или иначе, миссис Брана и ее невероятный приятель Берти, не попадали под общепринятые категории.
Можно углубиться в долгую историю их довольно-таки протяжного знакомства, но мы не станем удручать вас лишними сведениями. Так или иначе, все сошлось к тому, что миссис Брана испытывала какую-то особенную тягу к этому юноше. Она понимала, насколько он добр и как много в нем сокрыто достоинств, но что-то не позволяло ей перейти за границу и назвать его своим другом - всегда только приятель. Вот и сейчас, находясь в столь прекрасном месте, девушка должна была бы раскрепоститься и позволить-таки себе перешагнуть через созданный собой же рубеж, но нет, она стояла на месте: не физически, конечно, но эмоционально. Самое глупое в подобной ситуации было осознание, что Берти все прекрасно понимает. И дело даже не в говорящем взгляде нашей героини, а в его собственном умении смотреть в глубь людей и видеть то сокрытое в них, что сами люди пытались зарыть от внимания других. Но, что Катрионе нравилось в нем еще - так это осознание, что даже знание таких деталей, как истинные настроения девушки, Альберт никогда не будет навязываться и пытаться разбираться в проблеме. Первому встречному, причиной такого поведения могло бы показаться возрастное различие, пусть и не столь значительное, но меткий глаз Катрионы понимал - это Берти в душе такой, он не хочет причинять другим дискомфорт и дело тут не в возрасте или еще чем бы то ни было. Знаете, почему Катриона знает это наверняка? Из-за общения на книжном клубе. К слову об этом.
Сегодня на повестке дня был Шекспир. Ну кого еще миссис Брана могла обсуждать так рьяно, как не любимого драматурга? Члены книжного клуба пытались познать не только внутренний мир "Гамлета", но и как это отразилось на жизни самого писателя. Дошло даже до острых дискуссий о том, был ли Шекспир вообще автором произведений ему предписанных. И именно Альберт смог дать наиболее важные ремарки в оценке характера и действий Гамлета и соотнести с жизненными событиями людей Елизаватенской эпохи. Прежде, еще в школьные времена, Катриону занимал этот вопрос, но тогда она так и не углубилась в его изучение и сейчас выдалась невероятная возможность. Своими знаниями Берти смог обратить внимание Катрионы на внутренний мир самого писателя и это сделало колоссальный переворот в ее сознании.
- Но Берти, неужели, ты правда думаешь, что события, упомянутые в Гамлете стали откликом драматурга на события, происходившие в Лондоне? - Уже в сотый раз за вечер, миссис Брана спрашивает его об этом, причем с каждым новым разом в ее голосе становится все меньше уверенности. Сердцем она уже давно поверила этому улыбающемуся юноше, но мозг, по научке, отказывался так быстро сдаваться.
- К слову, сегодня ты удивил меня. - Катриона проговорила это немного звонче, чем раньше, как если бы она делилась с ним каким-либо невероятным октрытием и решила выдержать небольшую паузу для эффектности - ее излюбленная манера общения. - Когда ты говорил о Гамлете,о его душевных переживаниях и о том, как тяжко ему жилось в том времени, я подумала, что тебе самому удалось пережить нечто подобное. Я знаю тебя достаточно долго, пусть и не так хорошо, но мой внутренний голос подсказывает мне, что за этой милой улыбкой сокрыто раненное сердце.
Все это время девушка глядела на юношу, пока шла, но прежде, чем сказать последнюю фразу она оглянулась вперед:
- Впрочем,  я могу ошибаться.

Что Кэти нравилось в Альби,так это его умение одной улыбкой и радостным взглядом заставить человека поверить в то, что в жизни каждого еще существует надежда. Как ему это удавалось, учитывая, что он явно переживал о чем-то глубоко внутри себя, Катриона не понимала. Впрочем, именно это она и пыталась проделать с собой - создать иллюзию, что она невероятная оптимистка, в то время как внутри постоянно ведет борьбу со своими демонами, зовущими в прошлое. У Берти это получалось намного лучше, и миссис Брана хотела бы перенять от него опыта, понять его наконец, чтобы тоже быть такой же.
Они пересели на скамейку, но Катриона сделала это не очень-то уверенно. Она доверяла Альби, - ну, по своей логике, это звалось доверием, и не важно, что она не пускала его в душу, - вот только, когда дело касалось интимной обстановки, путь даже жружеской, девушка несколько сжималась внутри себя. То есть, конечно, Катриона была достаточно открытой: легко заводила новые знакомства, улыбалась другим и старалась их подбодрить, и просто обожает обниматься при встрече и прощаниях; да только это в том случае, когда рядом было много людей. Стоило остатться с кем-то один-на-один, особенно с мужчиной, - и неважно, что Альби младше нее и они даже не близкие друзья, - как Катриона тут же чувствовала себя неловко. По ее странной логике, любое вторжение человека на ее личную территорию таким вот достаточно незамысловатым образом, расценивалось никак иначе, а посягательством на ее любовь к Николасу. Всем сердцем и душой, она принадлежала своему супругу, и неважно, что она никогда его не увидит, хотя именно сейчас, впрочем как  и всегда, в ее душе теплела надежда, что она встретиться с ним. И именно Альби помогал сохранить этот лучик надежды. До тех пор, пока в глазах этого парня плещется искра любви к миру, она не потеряет эту веру.
К слову, Альби высказался о своих мыслях о людских переживаниях, что говорило о нем, как об очень мудром человеке. Быть может, он заслуживал еще одну капельку доверия со стороны миссис Брана, но пока она была не готова, а посему старалась держать спину ровно, а руки были несколько напряжены, хотя и положены на колени. Визуально создать позу расслабленности в состоянии взвинченности не так-то просто. А когда тебя спрашивают о твоих переживаниях, то тем более это становится более трудоемким.
- Ну и кто из нас двоих психолог? - Улыбнулась Катриона, стараясь не углубляться в раздумья. - Впрочем, да, ты прав. Это ведь достаточно очевидна истина.
Стоило бы сказать, что она имела в виду несколько другое, когда говорила ему об этом, ведь она касалась тех уголков, которые не относятся к общественности, но тогда был риск, что он спросит в ответ, и это было уже недопустимым. К тому же, миссис Брана отметила, что личной жизни парень касаться не стал. Наверное, он тоже еще не готов. И девушка уважала это.
Когда же Альби упомянул "Гордость и предубеждение", Катриона тут же оживилась и незаметно для себя расслабилась. У нее уже было особое мнение, которое так и норовило вырваться наружу и девушка была рада, что парень коснулся этой темы. Она с восторгом и оживлением глядела на него, но потом случилось кое-что...
- Наверное, нужно быть девушкой, чтобы понять ее чувства, да, Кэти? - Вот так, одним вопросом, как по сердцу ножом.
Кэти. Кэти... КЭТИ. Имя эхом отдавалось в ее голове, сменяя интонацию то на голос Альберта, то на голос мужа.
Катриона невольно шумно глотнула воздуха, что было похоже на театральное "ах". Девушка сперва не понимала, что происходит, но имя, стучавшее в голове, совершенно выбило ее из колеи. Так называл ее только ОН - Николас, и сейчас Берти невольно пересек ту незримую черту, что нарисовала вокруг себя миссис Брана. Поняв, что она находится в невыгодном состоянии, Катриона часто заморгала, а после отвернулась от Альберта. По ее глазам он все поймет. Все поймет, это недопустимо. Но имя все еще не прекращало биться, даря девушке воспоминания о тех счастливых днях, когда она была вместе с мужем. И вот... слезинка скатилась по ее щеке. Катриона заплакала безвучно, не рыдая, и она всеми силами старалась сдержаться, но просто не могла. Вся ее стойкость куда-то запропастилась - и это именно та причина, по которой девушка не позволяла себе оставаться тет-а-тет с теми, кто мог пожелать ее дружбы, а она просто не могла ее дать, ведь тогда все поймут, насколько она на самом деле жалкий человек. Теперь этот контраст очевиден и Альберту.
- Прости, - говорит она, зажумрив глаза, - я не должна. Я... Это соринка.
Глупая, ребяческая ложь, кого она пытается обмануть? Пытается улыбнуться, и посмотреть на парня, но выходит слишком натянуто, и Катриона торопится вытереть слезы и привести себя в форму, прячась за ладонями. Мысли о Лиззи Беннет уже слишком далеко, и теперь уже нет дороги назад. Он назвал ее Кэти и Кэти не может его за это винить.
Она снова смотрит на юношу, думает, что он слишком близко сейчас, в глазах точно видения - то перед нею Альберт, то Николас и Катриона думает, что она сходит с ума. И снова слезы. Дороги назад нет.

В отношениях любых людей всегда происходит определенный перелом, который либо помогает им идти паралелльно друг другу, либо расходясь, и совершенно очевидно, что сейчас между Альбертом и Катрионой был один из таких моментов, и от следующих действий девушки зависело, какая судьба уготована им.
Альби взял ее за руку, и крепко сжал ее. Катриона настолько изумилась, что толком не отреагировала на этот жест. Где-то на затворках сознания, она понимала, что парень пытается ее приободрить, вот только... Как можно подбодрить человека, который не желает быть приободренным? Миссис Брана замерла как изваяние и если бы прохожие Сант-Стивен-Грин прошли мимо нее, наверняка бы спутали ее с одной из многих местных скульптур. Разве что слезы в совершенно непасмурный день могли выдать в Катрионе живого человека. Ее мысли были слишком далеко. Они сосредоточены на ее имени и человеке, который с особой нежностью произносил его когда-то.
-Катриона, прости меня, я... не хотел тебя обидеть или задеть, и уж тем более я не хотел испортить этот вечер..   - Берти выводит ее из состояния непонимания, и только сейчас Катриона на самом деле осознает, что он держит ее за руку и действительно всем сердцем желает ей добра. Знаю, что не хотел. Я тоже не хотела... - Думает шатенка, поскольку именно она развела здесь сопли, и если бы Альби не был так близок ей по духу, наверняка именно в это мгновение, даже если бы оно случилось с кем-то другим, Катриона взяла бы себя в руки и прекратила бы думать о том, что она тоже слабая, и что никакие знания тонкостей психологии не помогут ей выбраться из ее же колеи. С Берти хотелось быть просто собой: девушка чувствовала, что он ее не осудит, поэтому она, наконец, дала своему сердцу такую необходимую разрядку и слезы покатились по ее щекам с новой силой. Хотелось прижаться к нему, просто чтобы почувствовать рядом тепло человека, который не станет причинять зла, вот только Альберт вдруг потянул ее ладонь к своим губам и Катриона испытала что-то странное. Это не назовешь изумлением или ожидаемым поступком, который был ей по душе. Напротив, внутри девушки разгорелся какой-то протест, но и отрицать, что это было приятно, она не могла. А затем он поцеловал ее.
В ее мыслях начали появляться сотни вопросов, ответы на которые девушка просто не знала. Но стоило его губам очутиться на ее собственных, и едва эта мягкость и тепло передались ей, как глаза Катрионы сами собой закрылись. Это было приятно, но приятно лишь физически, ибо мысленно, Катриона совершила совершенно непростительную вещь - отдававшееся эхом имя, подкинуло иллюзию, что она сейчас рядом с Николасом. Иначе как объяснить тот трепет, что она испытала, когда ощущала мягкость его губ? Катриона была ведомой им, и вещь, за которую она будет корить себя потом - она не отказала ему.
На какой-то момент эгоистичные истоки воздались на пьедестал, и она просто отдалась физическим ощущениям, как если бы ей их дарил другой человек. Ее душа испытала какую-то сиюминутную радость от такой иллюзии, но всем иллюзиям свойственно заканчиваться, и этой также наступил конец.
Альберт отстранился и шепотом попросил ее не плакать. Катриона сама не заметила, что слезы продожали течь до сих пор. Такова была сила притяжения. Она слышала этот чужой голос, голос человека, который и не подозревает, что его сейчас непростительно используют, и прежде, чем она и он успели что-то подумать, Катриона просто, без слов, потянулась к его губам вновь. На этот раз она была ведущей, и нежности было намного меньше, чем при первом контакте. Сейчас еще казалось, что это Ник. Вот только... когда Катриона потянулась к его шее, с желанием притянуть ближе и зарыться в его волосы, сразу почувствовалась разница - это не ее муж. Нет его маленьких кудряшек, и шея не такая высокая и тонкая, как у ее мужа, да и элементарно - чужой запах. Крайне редко, миссис Брана встречала мужчин с похожим парфюмом, но Альберт был совсем не из того числа. Нужно было бы остановиться именно в этот миг осознания, но Катриона этого не сделала. Глупо отрицать очевидное - ей было приятно, даже слишком. Такие чувства ей мог подарить лишь один мужчина, не хватало только ее глубокой любви к человеку, чтобы это было похоже на сказку, но и этого было достаточно, чтобы понять, что как женщина она тоже нуждается в ласке и заботе, и что бесполезно скрывать это все глубоко внутри себя. Поэтому девушка лишь ближе подвинулась к Берти и усилила напор. Сейчас он не был юношей - он был мужчиной, способным подарить женщине самые лучшие наслаждения. И не важно, сколько ему лет и что позже Катриона будет жалеть. Кэти просто берет момент таким, каков он есть.
Когда дышать становилось тяжелее, и Катриона, наконец, отпрянула, она сразу широко раскрыла глаза и осознала весь ужас происходящего. Она совратила его! Она предала Николаса! Осквернительница.
Стоило последней мысли прийти в голову, как миссис Брана тут же, как от чумы, отодвинулась от Берти, даже не подумав, что может его задеть таким поведением.
- Альберт, - строго начала девушка, причем так она называла его только при первом знакомстве, - это все... неправильно. Я не должна была... Ох, прости меня... Пожалуйста, давай не... Ты просто не... То есть ты и Ник, вы...
Мысль не хотела оформляться в голове ни коим образом, и Катриона прижала пальцы к вискам, пытаясь сосредоточиться. От слез не осталось ни следа. Был только ужас и стыд от случившегося. Она обернулась на Альби, и поняла, что могла его обидеть.
- Ой, я имела в виду, не то...- Заторопилась она извиняться, все-таки неуклюже, как пятиклассница.
Встав со скамьи и пожалев бедного пса Альби, который стал зрителем этого представления, она протянула юноше руку.
- Ты бы не хотел присоединиться ко мне? Я живу здесь недалеко, мы могли бы выпить чай и обсудить все это. Что думаешь?
Вот так быстро настроение Катрионы сменилось с одного на другое. Осталось одно - неловкость, впрочем, Кэти пыталась скрыть это за напускной уверенностью. Он снова все поймет, но ведь она дает шанс им обсудить это, а значит, значит, вечер обещает быть долгим и тяжелым для обоих из них.
По дороге до дома, она боялась говорить о чем-либо, мысленно составляя будущий диалог. А когда они оказались у дверей в ее квартиру, и оказались в небольшом холле, говорить о проблеме не хотелось абсолютно и девушка старалась отдалить этот момент на больший срок.
Ее дом, к слову, находился рядом с культурным центром города, здесь все дома были двухэтажными и в каждом по две квартиры. Это место выбрали они с Николасом еще давно, и все в доме напоминало о нем - те же бесчисленные совместные фотографии и ничего другого. Много белого цвета и бесконечные рамки. Лишь в гостинной находился огромный книжный стеллаж, выделяющийся своей чернотой среди этого белого пространства, но и в нем Катриона внесла свою лепту - все книги были составлены обложками так, что на фоне черных и серых корешков, выделялись красные узоры, составляющие два имени - Кэти и Ник. Не очень-то похоже на человека, который живет дальше.
- Ммм, пойдем сюда, - она указала в сторону гостинного дивана и столика перед ним, совершенно пустого, лишь под стеклом которого были все те же фотографии ее и мужа, - только... - Катриона неловко запнулась, глядя на пса, - я никогда не держала животных, совершенно не знаю, чем можно угостить твоего друга. О, и как я могла забыть? Ты сам чего желаешь? Кофе, чай?
Обычно она предлагала, что-то еще покрепче, но сейчас просто боялась, что алкоголь лишь усугубит и без того натянутую ситуацию. А этого ей не надо. Иначе придется винить себя еще больше.

Пока Катриона Брана проводила время на кухне, подготавливая напитки для гостя, она задавала себе вопросы "Зачем она взяла его за руку?", "Зачем было приводить его домой?", "Зачем показывать ему квартиру, где каждая стена напоминала о муже?". Мысленно Катриона знала ответ - девушка просто хотела показать Берти, что позволила ему пересечь черту, разделяющую их эти годы, что они знакомы, но только ли? Не сказать, что Кэти уже открыла ему душу, но она совершенно четко понимала, что сама спровицировала это сближение, а видела путь она только такой, ибо бросать все из-за одного-единственного инцидента глупо. В особенности, глупо, когда этот вопрос касается, пожалуй, единственного человека, что способен понять ее и подарить хоть какую-то надежду. Разливая напитки, Катриона заметно волновалась и едва не пролила все мимо. А еще, признаться, девушка оттягивала момент встречи лицом к лицу с человеком в соседней комнате. Это очень невежливо и негостеприимно, но оставалось лишь верить, что Альберт был не менее взлонован из-за случившегося  и также не торопится приближать и без того достаточно неловкий разговор. И вот тут встал очередной вопрос - а что вообще говорить? Но время поджимало и необходимо было вернуться назад к гостю.
   Неся с собой поднос с явствами, Катриона обратила внимание на улыбку Берти и невольно повторила ее. Пожалуй, зеркальная тактика здесь придется очень к месту.  Альби, к слову, снова поразил ее своим усатием и добротой, когда взял поднос из ее рук. Вообще-то в любой-другой день миссис Брана запротестовала, ибо слишком любит свою независимость, а подобного рода помощь она воспринимала, как попытку подчеркнуть ее несостоятельность, но либо знание, что парень ничего такого не замышлял, либо очевидное волнение сказались сейчас и Катриона могла просто наслаждаться манерами юноши. Определенно, у него превосходное воспитание - нужно отдать ему должное. Это одна из черт, которая привлекала Катриону в мужчинах, или, если быть точнее, в ее муже. Мысли всякий раз возвращались к нему, но, к счастью, Альберт быстро вывел ее раздумий, исказав, что пес был благодарен.
Миссис Брана улыбнулась, и присела рядом с юношей, немного оглядваясь на пса. Признаться честно, Катриона не любила собак, вернее, эта нелюбовь была следствием аллергии на собачью шерсть и инцидентом в далеком детстве, - с тех самых пор она опасалась их. Конечно, многие собаки достаточно милые и все в таком роде, но Катриона избегала контакта с ними, и наверняка это уже не раз бросалось в глаза Берти. Максимум, которым девушка одаривала его собаку - улыбка. Впрочем, подобная модель поведения была просто ее визитной карточкой, ведь и с людьми Кэти вела себя точно также.
- Не стоит, Берти. Он же пес, что с него взять? А я в состоянии сама все прибрать в случае необходимости. - Ну вот, не могла Катриона не упомянуть о своей состоятельности сделать что-либо - в этом вся она, ее независимость прежде всего.
А затем Альберт берет чашку чая, и совершенно безошибочно, хотя и не глядел на нее, а ведь в ее круже был зеленый.
- Я не стала добавлять сахар, не знаю, как ты любишь. И вот, - Катриона подвинула к нему небольшую сахарницу, какие обычно бывают в ресторанах.
    Катриона отпивает немного чая и ставит кружку на поднос, так как напиток казался ей слишком обжигающим - или это была атмосфера в комнате? Ведь не смотря на то, что оба человека, находившиеся в гостиной пытались сохранить видимость непринужденности, налет случившихся событий витал в воздухе раскаленной тяжестью.
Альберт спрашивает о квартире, и Катриона начинает волноваться. Что говорить? Как они с Николасом выбрали ее, вдохновившись их медовым месяцем в Париже, когда жили в квартире, где пару десятков лет назад наслаждались жизнью супруги Фитцджеральды? Или что, раньше она была несколько другой, с цветами и фигурками, в то время, как сейчас здесь сплошь фотографии ее и Ника?
- Можно сказать и так, - неопределенно отвечает Кэти, неловко оглядывая комнату и избегая контакта глазами с Берти. Сейчас она сидела в закрытой позе, а теперь еще и поднесла кулачок ко рту, закрывая губы и еще больше закрываясь, а объектом своей слежки выбрала пса. Кажется, он был доволен. Ну, хоть кто-то радуется жизни.
   Парень хвалит чай, а Кэти лишь слегка приподнимает уголки губ, ничего не говоря.
   Чем она вообще думала, когда позвала его сюда? Это же очевидно, что она не готова обсуждать то, что произошло, потому что этого вообще происходить не должно было. И вот эта неловкая пауза. Необходимо было действовать как профессионал, в конце концов, Катриона - психолог, и кому, как не ей знать, как выходить из подобных ситуаций. Но одно дело, когда ты раскатываешь клубок чужих возможностей, и совсем другое, когда сталкиваешься с этим сам, ибо ни один совет в такие мгновения не кажется подходящим - удивительно, как при такой неспособности применить теорию на практике, Катриона вообще сохраняет клиентуру в клинике.
   Альберт оказался смелее Катрионы, ведь именно он поднял волнующий вопрос. Он говорит, а Катриона не может даже нормально отреагировать, в голове обдумывая ответ. За что он, черт возьми, извиняется? Это ведь она виновата. Она - не он! Но торопиться с ответом Кэти не собирается, все равно ничего внятного не получится, чем наверняка заставляет Берти волноваться, но не он один сейчас пребывал в подобном настроении, да и то, что он просит забыть просто невозможно, особенно, когда напоминают, что именно необходимо перенести в чашу забвения.
  К счастью Катрионы, в эту минуту пес закончил с молоком, и очевидно, ему стало интересно помещение, в котором он находится, а потому он заторопился на исследовательскую разведку. Все двери в ее квартире всегда были открытыми, за исключением бывшей спальни ее и Ника, куда она не заходит уже два года. Но Шекспир выбрал местом своего назначения спальню Катрионы, а это также было не самым лучшим решением, ибо это было единственное место в доме, где не было Ника.
- Нет, Шекспир, стой... - Глупо, но Катриона не хотела пускать собаку в свою комнату. Впрочем, миссис Брана в принципе не хотела туда пускать кого-то. И если со спальней ее и мужа логика была очевидна, то здесь, где оставалась она одна, она не могла допустить постороннего, в частности псов, даже таких милых.
  Девушка сорвалась с места, слишком резко, и пошла вслед за ним, завидев, что пес устроился на кровати, как у себя дома, Катриона неловко замерла. Прогонять его не хотелось - она сама сказала, что это же пес, что с него взять, поэтому оставалось лишь обратиться за помощью к его хозяину.
- Берти, - зовет она чуть громко, оборачиваясь и сталкиваясь лицом к лицу с парнем, чего совершенно не ждала, потому девушке даже пришлось положить руку на его грудь, чтобы просто не упасть. - Ой, прости...
   Катриона извиняется, но в глаза так и не смотрит, а лишь оглядывает свою руку на груди парня, которую до сих пор не одернула. Странно, но делать этого не хотелось. Также, как Альберт сотни раз делал это своим взглядом и словами, так сейчас он дарил ей тепло от такого простого прикосновения. О чем он сейчас думает? О ней или об этой мрачной комнате? Догадывается ли, что эти краски и есть отражение души, впрочем, как и все в этом доме - но если белый и отсуствие красок Катриона рассматривала как пустоту в ее душе, то черный и серый в ее комнате символизировали боль от утраты, и это была не только утрата супруга, но и их неродившегося ребенка. Удивительно, что когда-то давно онис  Ником хотели сделать здесь детскую, ведь сейчас здесь не осталось ни единого напоминания от чего-то светлого и доброго, что было тогда. Вот только совсем не это бродило по краям сознания миссис Брана.
  Девушка смотрела на ладонь, что покоилась на груных мышцах парня, и отблескивала едва различимым светом, исходившим от небольшого освещения в комнате. Было слишком темно, чтобы рассматривать цвета одежды и другие детали, но Катриона могла хорошо увидеть, что происходит в комнате, наверное, именно такое освещение и помогло ей таки-поднять глаза на парня, парня, который первым из всех ее гостей оказался в стенах этой комнаты. Стало слишком напряженно и жарко. Девушка  смотрела на парня, и вспомнила его поцелуй в парке, а целуется он невероятно, настолько, что пир воспоминании мурашки пошли по коже.
- Альби? - Зачем-то она шепчет его имя, сама не зная то ли зовет его, то ли спрашивая о чем-то, но все разговоры вдруг испарились из ее мыслей. Она нервно кусает нижнюю губу, и боится сделать еще одно лишнее движение, потому что, как и в случае с парком, понимает - шаг вперед или назад, и они пропали, и тогда разговор будет еще более неловким. А вот напряжение межлду ними двумя было слишком заметным и нарастающим. Делать что-то было необходимо, и самое странное, что Катриона сделала - потянула вверх к губам парня и поцеловала его. Глупо, бестолково, и совершенно нелогично. Она будет жалеть об этом потом, но сейчас этот поступок казался единственно правильным, потому что это была единственная вещь, которую она была в состоянии сейчас объяснить - она нуждалась в тепле, причем в тепле именно этого человека, а любые разговоры о проблемах лишь отдаляли ее от ощущения защищенности, нежности и крохотного счастья, что она испытывала от нахождения с Альбертом.
   Катриона захватывает в плен его губы, наслаждаясь тем, какую мягкость они дарят. Мысли о муже на этот раз не преследовали ее, что, наверняка, являлось следствием того, что в этой комнате не было ни единого напоминания о супруге. Поэтому теперь Кэти могла насладиться ощущениями с совершенным осознанием того, кто именно их ей дарит, все приобрело куда более земной и неземной смысл, как бы парадоксально это ни звучало. Все земное воплощалось в мурашках по телу, жарком дыхании и легком звоне в ушах, что напоминал о напряжении - неземное же находило себя в отсуствии всяких мыслей, когда она целовала Альберта, а делала она это так, как если бы делала это с человеком, которого любила слишком давно и долго. И пусть это было не так, пусть ее чувства к Альберту походили на крепкие дружеские, сейчас эта близость напоминала, что каждый способен на что-то, чего она сам не ждет от себя.
   Кэти не могла оторваться от него, потому что он дарил ей ту часть себя, которую Кэти позабыла. В голове не было образов, лишь краски, сотни красок, сродни космическим пейзажам, те картинки и цвета, которые девушка пыталась затолкать глубоко прочь, лишь бы не вспоминать, но именно они однажды дарили ей счастье. Катриона притягивает его ближе к себе, проводя свободной рукой по его плечу, к шее, и теперь она может погладить ее не думая о том, похожа ли она на шею ее мужа или нет, а другой она уже зарылась в его мягкие волосы, и кажется, совершенно отдалась страстям, ибо смогла приблизиться к Альберту на то максимальное расстояние, когда меж ними оставились лишь раскленные атомы, но даже не они не способны были оторвать ее от своих ласк. Альберт заслуживал свою порцию забытья, как и она, пусть даже такого специфического. Впрочем, кажется, парень также получал наслаждение от того, что они делали, и надо отдать ему должное - делал это он превосходно, как мужчина, который понимает, в чем именно нуждается девушка. Когда-нибудь Катриона обязательно спросит его, откуда он этого набрался, но сейчас она лишь отрывается от него на мгновение, чтобы глотнуть воздуха, и после прикусить его губу, чуть оттянув на себя, и после с улыбкой вновь вернуться к поцелую.

Поразительно, сколько людских ошибок было сделано под покровом ночи, а июльская луна уже вот-вот торопилась показать себя во всей красе, дабы заставить своих подданых творить то, что те не решились бы совершить днем. Впервые Катриона подумала о том, что ее второе имя такое созвучное с Лилит, демоницей ночи, говорит о себе. А ведь не зря шумерские легенды говорили о том, что слезы Лилит даруют жизнь, а поцелуи смерть, ведь это было именно то, что происходило сейчас - Катриона Лили Брана собственноручно копает могилу этому юноше. Невольно он стал ее заложником и теперь уже пути назад нет, она это понимает, понимает ли он? Вряд ли. Но остановиться невозможно.
   Кэти не знала, насколько опытен Альби, но сила и настойчивость, с которой он брал от нее ласки говорили, что определенный опыт у него все-таки имеется, что совершенно не укладывалось в голове Катрионы - девушка привыкла считать его ребенком. И сейчас она совращает этого самого ребенка. Впрочем, перед нею сейчас был далеко не малыш, а настоящий мужчина, которому не чужды человеческие потребности.
   Когда Катриона проводила рукой по его мышцам, она впервые в жизни смогла понять, насколько он массивный и что это наверняка привлекает внимание других женщин, уж ее бы привлекло, не будь она миссис Брана. Они двигаются к кровати, забывая, что на ней еще минуту назад находился Шекспир. Альберт настойчив, его поцелуй обжигает и заставляет демонице Лилит вырываться наружу. Она жадно хватает его, желая приблизить к себе максимально близко, а их поцелуй уже давно утратил свои нежные нотки, уступив место страстным порывистам поцелуям. Как если бы они оба торопились сорвать каждый вздох друг друга, и от этого зависела бы их собственная жизнь.
  И вот Катриона уже на постели, над нею навис ее друг, который с особой нежностью стал ласкать ее тело. Это было более, чем приятно, вот только была одна деталь, которая не устраивала Катриону - он не позволили ей вести. Уступчивая и миролюбивая в жизни, в постели Катриона привыкла соревноваться, и она с  особым удовольствием принимала на себя роль главной, и с еще большим удовольствием, когда ее грубо одергивали и перенимали силу на себя. Быть укрощенной ей нравилось тоже, но еще ни разу ей не доводилось быть такой нежной дамой, что могла лишь принимать наслаждение. Все, что она могла дать в ответ Альби - это касания да отклик ее тела на его ласки. Она просто боялась прервать его действия, ибо видела, что он хочет доставить ей максимальное наслаждение. Ну, ничего, Катриона еще успеет взять все под свой контроль и пока она просто повиновалась желанию мужчины и двигалась в его такте. Признаться, такого единения и близости она не испытывала давно. Было приятно, даже очень, ее тело откликалось на подобную игру нежности и страсти и она испытала по-настоящему добростный оргазм, но это только физически. Когда Альби прижал ее к себе, она выискивает момент, когда парень слегка отвлекся на достижение своего пика. Не потратив и секунды, Катриона, ощущая новую волну страсти, переворачивает парня и захватывает его в свой плен окончательно. Если уж близость и произошла, самое время показать парню, что желания девушки могут быть несколько другими. Впрочем, Катриона не могла винить Альберта за нежность - таков уж он был, светлый, добрый и совершенно не вяжущийся с образом жестокого любовника.
  Девушка чуть приподнялась, едва касаясь своим чувствительным местом о не менее чувствительное место паренька. Она принялась целовать его, то и дело покусывая, а своими коготками проделывала небольшие узоры на его груди и животе, при этом она также задевала его своей грудью, как бы дразня. Она старалась вложить как можно больше страсти, но стоило Альберту перенять ее правила, как она тут же прекратила его целовать, и обратила свой взор на шею и линию подобородка мужчины. Поцелуи сменялись языком, и это мало похоило на ту нежность, что дарил ей пару минут назад Берти. Она добралась до его уха, оттянула зубами мочку уха, все еще продолжая то и дело гладить его тело цепляя ноготками и интимными местами своего тела. Позже она стала спускаться ниже, по торсу мужчины, на этот раз не просто рисуя языком узоры, но и оттягивая зубами его кожу время от времени. Это было ее игрой - сквозь силу, страсть и любовные утехи заставить парня потерять силы. Катриона чувствовала, что Альберт снова готов к основному действу, но она еще не наигралась - она заставит его забыть о нежности и заставить проявить ту темную силу, что живет в каждом из нас. Но стоит признаться Альберт держался долго - то ли от того, что не верил, что Катриона проделывает это все с ним, то ли просто не сталкивался с подобным и еще не сориентировался. А девушка тем временем спустилась практически до основания, но она не целовала его, лишь рядом, поглаживая руками его бедра. И в тот самый миг, когда она уже почти готова была коснуться губами его существа, Альберт точно взвыл и приподнялся, сжимая ее в своих руках. Катриона лишь коварно улыбнулась, хватая его губы в свой плен, а ноготками рисуя крохотные линии по его спине. Она все еще не давала ему окончательно завладеть собой, он должен был захотеть этого так сильно, чтобы не давать ей возможности отстраняться. Твой шаг, герой. Твой шаг. Не может же быть, чтобы эти мускулы пропадали зря, она оазывается в опасной близости к нему, прижимается грудью к нему, и издает довольный протяжный стон прямо в его губы, протягивая его имя "Альби", как если бы оно одно было ее истомой. Твой шаг, герой. Лилит ждет.

Кажется, эта ночь стала поводом для открытий. Кто бы мог подумать, что добряк-мальчуган Альберт окажется столь страстным любовником? Удивительно, как легко он угадывал желания девушки и легко под них подстраивался. У некоторых пар уходили не одна неделя на то, чтобы изучить потребности друг друга - Альби же делал все так, как если бы они были вместе уже несколько лет. А ведь еще пару минут назад Катриона упрекала его в излишней нежности, что ж поспешные выводы никогда не бывали полезными и надо отдать должное ее другу - любовником он был превосходным. Это Кэти поняла, когда он с силой оттащил ее за волосы и принялся с жадностью изучать ее шею. Было в это что-то первостепенное, отчего кровь в ее венах забурлила, как вода в самом жарком источнике. Она задвигалась на нем, сперва плавно, как бы пробуя, не позволяя ему проникнуть в себя до самого конца, но когда же Альби сделал рывок и очутился в ней во всю свою длину, Катриона невольно издала протяжный довольный стон, и выгнулась в спине так сильно, что обзору молодого человека предоставилась ее грудь. Стоит отметить, что парень не растерялся, он тут же принялся играться своим демончисеким языком с ее возбужденными горошинами. Она держалась одной рукой за его шею, и кажется, невольно притягивала Альби к себе, как если бы он был ее магнитом и от этого притяжения зависело бы, достигнут они своего пика или нет. Так или иначе, девушка не позволила Альби руководить слишком долго, даже не смотря на то, как ей было приятны его прикосновения. Да и кажется, сам Келли явно забалялся этой игрой и точно передавал ей право хода. Это озорство так и сочилось в его взгляде, поэтому когда они начали двигаться так, что до пика оставалось всего ничего, она резко оттолкнула его на спину, и стала держать его руки мертвой цепкой рядом с его телом, не позволяя дотронуться до себя. И тут же ее игра бедрами началась по новой. Сперва Катриона двигалась на нем чуть назад и вперед, затем перешла к легким круговым движениям, точно проверяя реакцию своего тела на то, как он находится в ней. И в конце концов, точно дикая наездница, она принялась двигаться на нем вверх-вниз, усиливая напор. Было чертовски приятно, ее тело отдалось ощущениям, она не слышала своего голоса, не слышала и Альби, лишь звон в ушах, и пелена перед глазами. Под кожей точно взрывались сотни фейерверков от одного лишь занятия любовью и было страшно подумать, что будет, когда они достигнут оргазма. Но Катриона не останавливалась, она лишь в беспамятстве двигалась на парне, причем дышать с каждым разом становилось все труднее, и в конце концов из ее горла стали доноситься те дикие первобытные стоны, которые лишь доказывали всю силу наслаждения, что испытывала она в данную минуту. Она уже и забыла держать его руки, потому что свои собственные ее не слушались, а лишь впивались в его кожу ноготками, и будь она в более здравом уме, то подумала бы о том, что парню может быть больно, но Катриона не думала - она отдалась страсти и их любовной игре. Ей хотелось заполучить все из этой ночи. И все-таки тело, физически не особенно развитое, дало слабину, и это весьма кстати заметил ее партнер, поскольку тут же обхавтил ее стан и прижал к себе, помогая им обоим достичь момента, когда все в мире начинает меркнуть. Дикая, необузданная страсть вырывалась наружу с каждым движением все сильнее, и Катриона уже не могла сдерживать себя, она едва ли не кричала:
- О, Боже... Да... Да-а.... - она чувствовала, что вот-вот достигнет своего пика, и прижалась к Альберту, обнимая его, зарываясь в его волосы одной рукой, но не выдержала.
   Когда перед глазами засверкали сотни огней и звезд, а тело неистово задрожало и покрылось приятными мурашками, ее захлестнуло волной истинного наслаждения. Все ее мышцы с силой напряглись и то и дело сжимались, не зная как реагировать на такую порцию адреналина. А она все-таки поцарапала его спину, и громко простонала, точно она была ночной фурией. То, что Альби еще продолжал в ней двигаться, добираясь до своего входа в царство наслаждений, лишь усиливало ее ощущения. И когда он кончил, Кэти снова протяжно простонала, но уже не так громко. Он излился в нее, и лишь спустя пару мгновений Катриона вспомнит, что они делали это без какой-либо защиты. Сейчас же она, как безвольная кукла, держалась за своего бесспорно чертовски хорошего любовника, и вслед за ним она опустилась на постель, так и ложась на его грудь, стараясь отдышаться, все еще не разрывая греховного соединения их тел. Когда же она более-менее пришла в норму, то смогла лишь убрать волосы со своего лица, заправив их за ухо, и проделать аккуратную дорожку поцелуев по его груди, и только тогда она приподнялась с него.
- Ох, ты невероятен, спасибо за это, - произнесла она ослабевшим голосом прежде, чем подумала о том, уместно ли это.
  Но ночь еще не закончилась, а вот сил уже не было - и физических, и эмоциональных. Ибо стоило Катрионе слезть с парня и лечь рядом, то уставившись в потолок, она осознала, что только что произошло. Она занималась любовью с Альбертом Келли. С ребенком! В доме ее мужа. В комнате, которая предназначалась их с Ником малышу. Что, она, черт возьми, сделала?!
   Права была ночь, когда насмехалась над нее и ее именем. Не зря покровительница ночи Лилит, в честь которой она носит второе имя, известна тем, что забирает от людей младенцев. Впервые в жизни, Катриона осознала, за какие такие грехи, судьба лишила ее мужа, а потом и ребенка - все из-за того, что она самолично совратила другого ребенка. Нервозность уже начинала давать свое отражение, поэтому не давая Альберту шанса ни на что иное, она лишь сказала:
- Извини меня, я очень устала. - И повернулась к нему спиной, укутавшись в одеяло. - Спокойной ночи.
   Она обязательно попросит прощения. Обязательно попытается сделать так, чтобы его психика не была затронута. Она теперь в ответе за этого мальчика. И раз уж она лично позаботилась о том, чтобы в его жизни случился такой поворот, то теперь в ее силах сделать так, чтобы нормализовать его жизнь.Не важно, какими силами придется это делать, но Катриона сделает. Бедный мальчик.
   С такими мыслями, она и уснула, даже не давая себе возможности гадать, о чем мог подумать Альберт.

Она заснула в объятьях ребенка, которого погубила. Наверняка он сам не сознавал, что произошло, иначе не объяснить, почему он продолжал касаться ее и желать ее близости. Катриона же поняла, что в такой ситуации нужно ждать утра. Еще пару часов назад она боялась сказать Альби о том, что случилось в парке, а сейчас все стало в разы труднее. Но все завтра, все утром.
   Всю ночь ей снился Николас. Девушка не подозревала, что была в постели с другим мужчиной, и просто наслаждалась картинками, которые подкидывало ей ее подсознательная часть. Наверное, это было неправильно, но так уж вышло, что там глубоко внутри себя она любит другого, и любит так, что сама не в силах уйти от этого чувства или забыть его хотя бы на минуточку. Но ночь всегда заканчивается, как и ее безмятежные сны.
   Катриона проснулась от того, что почувствовала движение рядом с собой, а потом почувствовала, как мужское тепло двигается к ней, и после губы на плече, доходящие до щеки, полные нежности. Кожа тут же покрылась мурашками на том участке тела, посылая приятные ощущения вверх вниз по всему туловищу. Кэти приятно улыбнулась, довольно развернулась к мужчине, все еще не открывая глаз, она прижалась к нему, одной рукой касаясь его шеи и потянулась туда, где как предполагала, находится лицо мужчины. Катриона поцеловала его, попав в уголок губ. Она промурлыкала, точно довольная кошка, и слегка изогнулась, едва позволяя своему телу потянуться и размять мышцы от сна. А после она сделала то, за что чуть позже будет корить себя.
- Мммммм.... Любимый, давай еще поспим? Сегодня все равно выходной, успеешь ты еще посмотреть свои военные передачки, Ник, - протянула она, совершенно не понимая, что сон закончился, что даже если это не сон, то уж точно не та реальность, где нет ее мужа. Вот только.... Почти сразу же она почувствовала, как мужчина рядом напрягся, точно камень. - Ник?
   Что-то было не так. И миссис Брана приготовилась открыть глазки, чтобы заставить своего мужа сделать выбор в ее пользу, а не в пользу всех этих военных прибомбасов. И стоило ей открыть глаза, как она увидела перед собой далеко не Николаса Брана. Рядом с нею лежал Альберт Келли. Тяжесть реальности снова оказалась на ее плечах, ужас тут же пронизал ее от того, что вообще произошло. Мало того, что она вспомнила все, что случилось ночью, так теперь еще она назвала его чужим именем - она приняла Альби за собственного мужа. А ведь она сама попалась на свою же уловку - этот запах одеколона Ника, которым были пропитаны подушки, казался настолько обычным, что неоправившийся ото сна мозг, тут же дорисовал картинку под ту, что была так желанна ее сердцу.
   Катриона резко села, прикрываясь одеялом. Она то и дело хлопала ресницами, не понимая, что вообще делать. И слава Богам, что сейчас она подумала о мальчике, лежащем рядом. Что же он чувствовал? Девушка повернулась к нему, взяла его ладно в свою, и закрыв глаза начала:
- Прости меня, Альби. Это все подушки... Прости, я не должна была. Они просто пахнут... им, и я просто не поняла. Прости, я не хотела. Мне правда жаль. Не думай, что я забыла, что было ночью, нет. Но... ох...
И вот тут снова ее ловушка. Она напомнила о ночи, призналась в том, что она существовала. И прежде, чем Берти что-либо ответил, она поспешила ретироваться:
- Я.... мне... - начала она, но тут же украла одеяло, и укутавшись в него поплелась  в сторону ванной комнаты, - прости, я в душ. На кухне в холодильнике есть что-нибудь на завтрак, если ты хочешь, словом я сейчас. Прости...
   И она сбежала. Захлопнув дверь, тут же прислонилась к ней и опустилась вниз, так и продолжая сидеть, закутанная в одеяло. Напряжение и волнение дало о себе знать, отдаваясь шумом в голове, но тело.. Тело все еще помнило события прошедшей ночи, и самое стыдное, что ей было приятно, ей нравилось. Она поднялась, и тут же закрылась в кабинке, поливая себя то горячей, то холодной водой, как если бы это могло помочь справиться со всем этим. Кэти прислонилась к стеклянной кабине лбом, и боялась подумать, что сейчас испытывает юноша по ту сторону двери. Сердце бешенно колотилось из-за всего. Поэтому когда она вновь подставила свое лицо под струйки воды, то тут же приняла решение - избегать этой темы, если Альби сам не будет ее поднимать. А пока.... пока она попытается смысть с себя греховное ощущения приятной неги, которое испытыла в объятьях другого мужчины. Она греховница. Она предательница. И в этот миг было совсем не важно, что мужа ее нет, а Альберт явно не был недовольным. Кэти считает себя виновной во всем, даже в том, чего не совершала. Как она сможет теперь искупить вину?
   Покончив с ванными процедурами, пришла пора вернуться. Закутавшись в халат того же цвета, что и стены в доме, который, к слову, совсем не был уютным и домашним, как принято, а был частью комбинации, которую когда-то ей подарила хитрая миссис Брана, в надежде, что это помозжет ей увидеть поскорее внуков. Он открывал слишком много для обзора, но иного выхода просто не было, ведь полотенце закрывало и того меньше. Кэти оставила волосы мокрыми, спадать по плечам, посчитав, что будет выглядеть слишком глупо при госте, если укутает их в полотенце. И вот, решающий момент, она возвращается. Завидев Альберта, она ему неловко улыбается.
- Черный чай? - Она так взволнованна, что спрашивает лишь о напитке, и лишь когда направилась в сторону кухни, вспоминает: - Я могу приготовить что-нибудь, что захочешь.
Уж лучше отвлечься на процесс готовки и разговоры о быте, чем поднимать более острый вопрос. Остается только надеяться, что Альби не держит на нее зла и сам не желает поднимать этот разговор.